Мокро, сыро, противно. Наверное, нормальный человек сразу бы побежал прятаться, надевать капюшон, доставать зонт. Люди часто проклинают и недооценивают дождь, не понимая того, что без него они бы просто погибли. Благодарность, наверное, только этого может ждать природа от людей. Так просто сказать дождю слово «спасибо», но вместо этого мы слышим «когда же это закончится?!». Какой мы делаем вывод из этих слов? Люди глупцы. И всё же есть такое существо, которое говорит дождю «спасибо», хоть и понимает что сейчас он очень не кстати. Небо было затянуто серыми тучами и ни намёка на солнце. Впрочем, какое солнце, если сейчас, судя по стрелке часов, уже вечереет. Сумерки вкупе с такой погодой – худшая погода для меланхолика. Сразу хочется забраться с головой под одеяло и не вылезать, пока не рассветёт.
Лучия никогда не была меланхоликом и часто радовалась дождю, но в этот вечер она чувствовала себя какой-то особенно усталой. Это была не та усталость, когда ломит лапы и спину и болит голова, нет, совсем другая - когда мир кажется неизменно-плохим и жестоким, а все горести его обитателей вдруг с грохотом валятся на твои плечи. И делай с ними что хочешь. Наверное, подумалось собаке, её земным сородичам этого не понять. Ну а если и понять, то очень немногим. Скольким она пыталась поведать об этом, скольким пыталась объяснить… Но не находила, видимо, правильных слов, потому что понимали единицы. Как её это утомляло! Умственная и душевная ограниченность некоторых земных существ просто не знала границ. Думать только о своих естественных инстинктах и о том, как бы из чего извлечь побольше пользы для собственного эго – что может быть тупее? Кто-нибудь более ветреный непременно подумал про стадо баранов, но только не Лучия, которая всегда была слишком строга к себе самой, чтобы позволить себе считать чужие грехи. Хотя, собственно, это уже тысячу лет как было её предназначением. Она всегда сухо и отчуждённо делала свою работу и больше всего ненавидела порой то, что может читать чужие души как открытую книгу. В некоторых виделось столько мерзости, что хотелось сразу отвернуться.
Богиня, не позволяя себе понурить голову, медленно шагала во тьму ночного города. Дождь, дождь, кругом один только дождь. Невероятно хотелось зимы и спать. Даже сейчас, когда нужно было – она предчувствовала – принести кому-то радостную весть. Собака глубоко вздохнула, на секунду прикрыв глаза, и ускорила шаг. Сначала она не слишком хорошо чувствовала, куда идти, однако сейчас, кажется, была уже почти у цели. Перед ней предстал неприятного вида тупичок с вечными для городских улиц помойками. В целом всё выглядело достаточно мрачно и безлико, а мелкая морось, всё ещё капающая с неба, гулко стуча по карнизам окон и крышкам мусорных баков, делала эту картину ещё более угрюмой. Дул сильный ветер, и порой кроны редких деревьев так расшатывались, что казалось вот-вот и дерево рухнет. В воздух время от времени поднимались какие-то пакеты, картонки, бумага... Таким образом, весь мусор этого небольшого города оказывался наверху, над головами нечастых прохожих. И всё же были участки, где ветер не дул так сильно. Температура здесь была не из приятных, не то что в уютной поднебесной. Уже совсем по-зимнему холодный воздух неприятно щекотал нос. В общем-то, нужно признать, что погода стояла достаточно противная.
Лучия даже не улыбнулась. Слишком мерзко уж тут пахло. Размокшими коробками и мёртвой рыбой.
- Э-эй, привет! – Придав голосу достаточно неуверенности протянула она.
Луче чувствовала неподалёку ещё кого-то, ей не нужно было смотреть по сторонам. На всякий случай она всё же нерешительно остановилась, пытаясь разглядеть что-нибудь живое впереди. Не любила, когда кто-то замечал её странности и умения, не свойственные обычным собакам.

Что-то зашевелилось, зашуршало в непроглядной темноте закоулка, и к богине вышел небольшой и неказистый, как и все собаки этой породы, молодой бульдожек. Он поздоровался, рассматривая незнакомку. Перепачканная брыластая морда, кажется, его совсем не беспокоила. Наверное, он не видел в этом ничего ужасного. Что ж, и правильно делал.
Ребёнок. Большой ребёнок. В нём было достаточно простоты, чтобы заставить богиню расплыться в улыбке. Но тут же вспомнив, что мудрости в нём ещё ой как не хватает, она едва заметно тряхнула головой и перестала улыбаться. Какой-нибудь её соратник (и она даже догадывалась, какой) отметил бы, что в нём не хватает статности, но статность для Лучии была последним делом. Такие, как она, выглядят пафосно-напыщенно, что, по мнению Хартфилии, недопустимо для существа светлого. К сожалению, чарующая тонкость линий была в её породе, а осанка/походка и прочие доработки – дело лап старших богов, которым и было доверено её воспитание в качестве небожительницы. Тогда она была, наверное, ещё моложе и глупее пса, что стоял сейчас перед ней, и, разумеется, не смела перечить старшим. А повадки давно уже вошли в привычку, избавиться от которой просто не хватало сил и времени.
Пока он смотрел на неё, она смогла различить в его глазах заинтересованность и капельку неподдельного восхищения… И отвела взгляд. Почти все, кто встречал Ксиволию, восхищались ею. Быть может, совсем немного, в глубине души, но восхищались. А она, между прочим, с детства этого не любила. Слишком просто – вот так вот всех поражать. Ведь она ещё и рта раскрыть-то не успела, а собеседник уже слушает и что-то даже слышит. В своих мыслях он сразу запечатлевает её такой, приятной и симпатичной, и за этой конфетной обёрткой как-то теряется, притупляется смысл сказанного ею. Наверное, каждая собака мечтает быть красивой… И даже самая красивая мечтает стать ещё лучше. Но ей с каждым днём это было больше в тягость, чем в радость. Только мешало. Бог должен быть простым. И вспышка его горячей души должна вызывать трепет, золотая нить мыслей и чувств, а не внешняя оболочка. Красота ещё и большое искушение. Лучия знала это, хотя и никогда, к счастью, не испытывала на собственном опыте. Просто представляла или смотрела на жизни земных красавиц. Фу. Настоящие странности всегда куда приятней любой красоты. Глубже и долговечней. Впрочем, забудем об этом, ибо в мыслях о неприятных ощущениях Чия совсем забыла про парнишу, от которого веяло чем-то большим, чем просто добродушным малышом.
Да, дело тут явно во внутреннем свете. Она не ошиблась придя сюда и подсознательно примеряя на него образ ангела. Но судя по тому, что он смотрел на неё как на диковинку, ему самому об этом ничего не было известно.
Каменное выражение морды салюки как-то смягчилось и сделалось чуть более дружелюбным, несмотря на отсутствие улыбки, и она заговорила. Осторожно и нежно, словно с настоящим ребёнком.
- Ещё раз здравствуй, как тебя зовут? Скажешь мне? Или может… Ты не хочешь?
Начинать беседу с официальщины было не в её стиле. Да и тем более, не здесь, не с ним. Ключика к этому молодому ангелочку она ещё не нашла, однако, это её не тревожило. Неожиданно решила пустить всё на самотёк. В который раз притвориться обычной загадочной… Сумасшедшей? Нет, наверное, нет. Просто незнакомкой, которая много думает о жизни и пытается практиковаться в психологии.
Она явно очутилась здесь не просто так. Он – тому подтверждение. Надо было как-то ненавязчиво открыть ему глаза на его сущность. Не напугать, главное – не напугать. А потом уже думать насчёт того, чтобы он действительно в это поверил. На практике Луче нередко бывали случаи, когда её всерьёз принимали за умалишённую, пытались прогнать, покусать, пугались и убегали… Каждый такой случай вполне мог лечь в основу божественного анекдота, если бы не доставлял собаке и тому, кому она являлась, столько геморроя. 
- Слушай, ты не будешь против, если я останусь и немного поговорю с тобой? Меня так сильно мучает одиночество в последние дни… Друзья вроде есть, а говорить с ними и не хочется. Мне почему-то кажется, что ты знаешь, что делать в таких случаях. Если же я ошибаюсь, просто расскажи, как ты поступаешь, когда тебе одиноко. Я вижу, у тебя такие глаза весёлые… Хотя ты, кажется, не из избалованных домашних.

Отредактировано лучия (2012-01-07 18:54:19)

Да, слишком много мыслей – всегда проблема. Особенно с детьми. Лучия всегда их… боялась? Когда она с кем-то поделилась своими опасениями, он посоветовал ей с детьми самой становиться ребёнком. Хах, легко сказать! Нет, ей что-то мешало уже не первое столетие.
- Меня зовут Бизи, кличка Шмель, вот так. – Произнес пёс, зачем-то выглядывая на улицу.
Салюки, взглянув на легонько повиливающего хвостом собеседника, отметила про себя, что наверняка его не случайно так назвали. Пожалуй, нельзя было вот так сразу придумать имя, которое бы пошло ему больше.
- Если со мной такое происходит я бешусь и играю сам, тем самым привлекая людей и даже развлекая их. Попробуй как-нибудь, на тебя то уж точно внимание обратят.
Лучия тихонько усмехнулась в ответ на слова Бизи. Во-первых, представила, как будет выглядеть, если она последует примеру нового знакомого, а во-вторых, поняла, что глупую придумала причину – одиночество. Никогда ей ещё не доводилось испытывать этого мучительного чувства, хотя она всюду ходила одна и видела много несправедливостей. За спиной своей собака как бы чувствовала весь мир, который будто бы непрерывно читал и разделял все её мысли и чувства. Может, потому что она бог? Иногда это ущемляло. Порой ей хотелось собрать в себя всё одиночество мира и наконец почувствовать всю полноту его отчаяния. Она, Ксиволия, несмотря на неземное происхождение, всего лишь неотъемлемая его часть. И у её сил, как бы прискорбно ни звучало, тоже есть какой-то предел. Она не может спасти всех. И никто, наверное, не может. Кроме них самих.
Впрочем, что бы ни было, а теперь придётся выкручиваться. Хартфилия, на секунду нахмурив брови, быстренько попыталась представить себе одиночество, придумывая, как ей уже битый час некому было излить душу. Получилось не очень. Тем временем Бизи не терял нить разговора:
- А тебя то как звать?
Его общительность и открытость не оставляли сомнений. Ангел он и есть ангел.
Собака грустно улыбнулась и аккуратно села на мокрый асфальт. Надо было как-то подвести бульдога к самому главному. Желательно быстро, но не сумбурно. Иначе ничего не выйдет. Однако больше молчать было нельзя.
- Приятно познакомиться, Шмель. - Негромко сказала она.
Кличка Шмель почему-то понравилась собаке больше имени. Что-то по-настоящему живое и летнее, живущее одним единственным мгновением - настоящим. Богиня любила подобные прозвища и имена. Они давали понять о своём носителе куда больше, чем какое-нибудь человеческое ничего не значащее имя. Чаще всего это была точная и краткая характеристика существа, которое так зовут. Достаточно было только представить значение его имени и сразу становилось ясно, что из себя представляет он.
- Меня зовут Лучия. Знаешь, мне кажется странным твой метод избавления от тоски на душе. И судя по тому, что не один он мне таким кажется, наверное, всем помогают разные вещи. Но если лично тебе он действительно помогает… Я за тебя рада. Хоть кто-то в этом странном мире не будет сходить с ума от одиночества.
Салюки взглянула на небо. Сумеречные тучи постепенно сгущались, закрывая собой тёмно-синюю ясность неба, где наверняка уже проглядывали тусклые звёздочки. Время медленно, но верно шло к ночи, когда на улицах становится куда опасней. Тем более для этих двоих, что принадлежали к свету. Ладно уж она, Лучия, без проблем даст отпор или сделает ноги в свою поднебесную, но Бизи-то даже не знает ничего… Поразительно, что он до сих пор цел и в своём уме. «Это затянется ровно на столько, на сколько ты сам позволишь. Мне нельзя от тебя отстать, поэтому извини, но даже если вздумаешь от меня спрятаться, буду вынуждена найти и сказать ещё раз».
- Вот мне, например, часто помогает моя вера. Тебе знакомо такое?