- "Привет, лапы. Привет, мой любимый хвост. И как я оказалась тут, возле этого сосредоточения деревьев и скамеек, называемых сквером? Доброе утро, называется". - я вяло потянулась, и, поговорив по привычке сама с собой, отправилась исследовать местность. Я так и не поняла, почему заснула около двери заброшенного дома, а оказалась тут, в груде листьев. Кстати, спешу заметить, настроение у меня было не такое уж плохое, и, к моему удивлению, я совершенно не хотела есть. Больше того, мне пока еще не попалось под лапу ни одной собаки, хотя бродила я тут уже около получаса. Думать было не о чем, и я просто расшвыривала лапами попадавшиеся на пути камни, вдыхала приятный воздух прелых листьев, и изредка дергала золотистыми ушами. "Шурх-шурх" - хрустело под моими когтистыми лапами. "Буу, бууу" - разговаривали деревья. А мне казалось, что сегодняшний день не предвещает ничего. Ровным счетом ничего. Очередной пустой день. Воздух был тихий, ни намека на кровь. Успокаивает. Иногда, в минуты воспоминаний мне казалось, что из-за угла сейчас вынырнет мой хозяин - злостный убийца, живодер и эгоист. Тогда начинали стонать и подкашиваться лапы. И, хотя я его когда-то любила, последний кадр, постоянно мелькавший у меня в голове, был не самым приятным и красочным. Я резко дернула головой и выпрямила спину. Незнакомый запах - скамья - изучающий прищур - осторожная поступь. Мимо. Просто мимо, пока у меня не появилось желание разорвать на куски. Первое мое желание - рвать. Почему? Почему сейчас? Почему именно эту самку, так беззаботно развалившуюся на скамье? Снова это. Снова оно. Мы часто впитываем плохое быстрее, а хорошее забывается. Ведь была же я когда-то приличной, тихой, домашней самкой. Лучше мимо.
Я отошла от скамьи на несколько шагов и в отчаянии клацнула зубами.

Я стояла с низко опущенной мордой и смотрела под лапы. Глупо было останавливаться тут, в нескольких шагах от незнакомой собаки, да еще и клацать зубами. Силу удара челюстей я, видимо, не рассчитала, получилось слишком громко. Я поняла, что собака меня услышала и навострила уши. Долго ждать не пришлось - прозвенел голос. Достаточно грозный, чтобы я могла понять - она не из светлых. Светом тут однозначно не пахло. Хорошо. Я еще с минуту после обращения ко мне стояла спиной к ней, не шевелясь, размышляя. Мне казалось, что ее мощное тело сейчас камнем упадет сзади, тенью придавит меня. Чувство тяжести наполняло меня изнутри, листья уже не радовали, и я не слышала стон деревьев.
Моя туша плавно развернулась носом к скамье. - Что? - ой, откуда у меня такой хриплый голос? - Кхем. У меня нет проблем. - рыкнула я, зловеще понижая тон. Я имела свойство лезть на рожон, искать приключения на свой рыжий зад. Это я умела. За это и была побита судьбой не раз.
Я стояла как вкопанная, глядя безумными черными глазами на свою собеседницу, и осознавала: в нас есть общая жила. Чувствовалось по запаху, по поведению, по голосу. Куда пропало это приятное настроение, сопровождавшее меня после сна? Удивительно. Мое настроение, как настроение неуравновешенного подростка, то падало, то поднималось. Мое сердце колотилось то быстро, то медленно. Я уставала от этого, мне было трудно дышать, и иногда я хотела превратится в щенка, беззаботно бегать, размахивать хвостом, лизать хозяйке щеки, играть с дворовыми детьми. Нет. Сейчас я ненавидела детей, я видела в них опасность, врагов. Я так не боялась убийц, как детей. Один такой малыш сломал мне жизнь, теперь я обхожу этих сопливых, немощных уродов стороной.
Я сделала шаг к скамье. Вспомнив о детях, этот черный питбуль теперь не казался мне чем-то настолько тяжелым. По крайней мере, не тяжелее моей жизни. От нее пахло мощью, силой, характером. Я любила таких. Ее шоколадно-карие глаза блестели какой-то живостью, и мне становилось легче.